Шакир Жуматаев: Остаюсь в солдатской позиции
Надо беречь великий народ и передать новым поколениям его бесценное наследство – братство людей.
На ковре над диваном – старый календарь с портретом Сталина. В домашней обстановке как проявление душевого единства с временем боевой и трудовой славы, которому служили Верховный Главнокомандующий и гвардии рядовой. Когда захлебываются бешеным лаем в очередном приступе «десоветизации» и «десталинизации» последыши Геббельса, пропагандистские прислужники разрушителей великой державы братских народов, тогда фронтовик, Герой Социалистического Труда Шакир Бактыбаевич Жуматаев им отвечает:
– Я не снимаю календарь, в котором двенадцать маршалов, дважды Героев Советского Союза, а открывает его генералиссимус Сталин. Мне, как солдату, обидно, что нам внушают, какой плохой был Сталин. Мы жили совсем с другими чувствами. Когда Гитлер напал на нас, я был еще пацан, шестнадцать лет. И мы знали, что победим. Знали, какая могучая наша страна. И я остаюсь на своей солдатской позиции. Сталин для меня был и остается Человек Победы. С 5 декабря 1943 года, с первого боя, я 520 дней и ночей провел на фронте. На стволах орудий, на броне танков, на бортах машин бойцы писали: «За Родину! За Сталина!» Мы жили единой волей народа, которую выражал Сталин. Я, молодой солдат, под его командованием защищал Советскую Родину. В составе восьмой гвардейской армии Василия Ивановича Чуйкова.
Не могу смириться с тем, что сегодня мы вообще не говорим о Великой Отечественной войне. И фильмов о ней на экранах нет. Как-то, будучи в Оренбурге, пошел в парк Победы, видел в этом музее под открытым небом среди техники только один танк с надписью: «За Сталина!» Уступка фронтовикам. А ведь это было массовое патриотическое настроение. И с тех пор, особенно в последние десятилетия, я в этом только утвердился. На фоне сегодняшней трагедии страны и мира Сталин для меня – святой человек. Мы спасли Европу. Мы спасли свою Родину от геноцида, от истребления.
Освобождая нашу землю, брали село, деревню. Входим – повешенные старики… За что? Какие они вояки? В разных местах – убитые женщины. Уже мы знали, что немцы в большинстве бросали наших детей в колодцы. Подойдешь, заглянешь – воды не видать, колодец забит трупами. И дети в том числе. Уцелевшие женщины босиком по грязи, дети за платье… И вскипала ярость, желание отомстить. Уничтожить извергов. Какие там заградительные отряды, о которых теперь врут, будто они гнали нас в атаку. Нас поднимала злость, праведный гнев на фашистское зверье. «Вперед, на запад!» – писали на машинах.
И все-таки вновь обращаю внимание Шакира Бактыбаевича на то, что круглые сутки наследники Геббельса вопят о тоталитаризме. О безликой массе, которая все давила. В том числе и на войне. Что скажет фронтовик? Ветеран говорит:
– Мне сегодня непонятно одно: чем им помешал великий народ. Ведь надо бы беречь великий народ и передать новым поколениям его великое наследство – братство людей. Именно братство составляло нашу силу. Наши внуки и правнуки должны продолжить великий народ, великое Отечество, которое их деды и прадеды защитили от фашизма. На фронте, какой бы национальности и вероисповедания мы ни были, мы оставались братьями, сыновьями одной семьи. Я в автоматной роте полка служил, так мы друг друга называли: «Браток». Неважно, я был младший сержант, ко мне обращались: «Браток, дай мне вон то…» «Слушай, браток, а мы с тобой сегодня пойдем на задание?» Просто вот такое душевное отношение было между нами, солдатами. Друг другу помогали, милый мой. Что-то перенимали у каждой национальности. Были среди нас несколько грузин. Быстро научились их обращению, звали: «Кацо, иди сюда!»
И командиры о нас заботились. Командир полка иной раз командиру роты, взвода указывает: «Берегите этого, уж больно Шакир бесшабашный». Командуют построение, объявляют задание и: «Желающие, два шага вперед!» Я всегда выходил первым. Иной раз мне отказывали: «Становись в строй, не пойдешь!»
И мне везло. Вот этот шрам над виском – третье ранение. Заняли мы Одерский плацдарм – пятнадцать–двадцать километров в длину и с десяток в глубину. Вели бой за расширение. Такой был порыв, я даже не заметил, что ранило. Глаза заливает – и все. Вытираю ладонью – думаю, пот. Со мной бежит, говорит: «Браток, дай перевяжу». Тут понял, ранен. Он свой пакет вытащил, разорвал, меня перевязал. И бежим дальше.
Днем раньше над Одерским плацдармом сбили «Мессершмитт». Летчик выбросился с парашютом в нашем расположении. Командир полка говорит: «А ну-ка, черноглазый сержант (так он меня звал), с отделением, приведи». Мы его привели в штаб. Отвечает на вопросы, а потом показывает пальцем на меня: «А что, у вас монголы служат?» Была такая утка Геббельса, что у русских своих солдат уже нет, монголов наняли. Командир полка встал и зовет: «Кто там еще, заходите!» Зашли. Русские, грузины, белорусы, татары у нас были. Ну я – казах. «Это, – говорит, – все русские солдаты. Из плена вернешься, своим расскажешь, какие были солдаты – русские». Действительно, любой национальности мы были русские солдаты. Так нас встречали в освобожденных странах. Наша страна Россия, Русь – мы все русские солдаты, так мы себя чувствовали.
С боями мы прошли от Днепропетровска до Берлина. Когда перешли государственную границу, нас также встречали как освободителей, и в послевоенные десятилетия в братских странах помнили об этом, выражали благодарность. Это было справедливо. В Польше в полосе наступления нашей армии были концлагерь Майданек, а затем Освенцим. Мы узнали, что такое фабрики уничтожения людей. Это ожидало многие народы. Ради их избавления мы несли потери. Я часто вспоминаю сделанное позднее заявление французского философа и писателя Роже Гароди: «Если бы тогда он (Сталин) не совершил то невероятное усилие, которое действительно, с человеческой точки зрения, стоило очень дорого, мы бы сейчас жили в эпоху Освенцима».
Особенно значительные потери в Польше. Более 600 тысяч солдат и офицеров полегли. Один из историков-патриотов на основе исследований уточняет: 660 тысяч жизней мы отдали за восстановление независимости Польши. Наша восьмая гвардейская армия пробивалась для спасения Познани и Кракова. Команда была такая: брать их без разрушения. И наши войска сумели предотвратить уничтожение этих старинных городов. Потому мне особенно обидно, что сегодня нас обливают грязью, пишут, дескать, была оккупация Советской армией. Да, эта клевета выгодна врагам России. Но мне непонятно, почему мы-то должны с этим соглашаться и стоять перед ними на коленях, в чем-то перед ними каяться?
Почему я говорю о Польше? Мы же сами в боях гнали немецко-фашистских захватчиков через всю Польшу и имеем право на благодарность и историческую память. Мне дает право говорить об этом медаль «За взятие Варшавы» и другие награды и кровь, пролитая на польской земле.
Для каждого из нас любой шаг, любой вздох или взгляд мог оказаться последним. Зная об этом и только в пылу боя забывая об этом, мы стремились вперед. Если оценивать это даже только как работу, и то просто в голове не укладывается ее размер. Тысячи километров прошли с полной боевой выкладкой. По грязи и воде, в жару и холод. А главное – сквозь огонь, сквозь ад. Нас, автоматчиков, всегда посылали туда, где шли ожесточенные бои. Я не помню, чтобы я спал. Вздремнешь несколько минут – и снова на ногах, откуда силы брались. При форсировании рек несколько раз оказывался в воде, но сумел не утонуть.
Это вроде бы само собой разумеющийся массовый труд войны. Был трижды ранен. Имею награды. Три медали «За отвагу». Орден Красного Знамени. Орден Славы III степени. Особенно дорога мне медаль «За взятие Берлина». Это же была весна!
– Опять и опять День Победы превращают в «праздник обличения», дескать, торопились, проливали море крови, лучше было не спешить…
– Ложь! Судьбу войны вершило могущество Советской державы. Столько техники поступало! Благодаря этому мы с боями от Вислы до Одера 500 километров прошли за 20 дней. И почти за столько же – оставшиеся 70 километров до Берлина. Каждый клочок земли здесь был заряжен огнем. Против нас. Но у нас артиллерии, танков в несколько раз больше, дороги забиты. Полное господство в небе. Три фронта сжимают кольцо, два с лишним миллиона солдат. Наш корпус, наш полк наступали на Зееловские высоты. Крутые склоны – танки скатываются назад. Все взяли. Вокруг Берлина каналы, все мосты разрушены, чтоб не перейти. А русский солдат все находил для переправы.
Первого мая мы стояли к юго-западу от рейхстага, метров за триста. Нам сказали, дальше ни шагу. Мы могли попасть под свой огонь. Второго мая стрельба кончилась, немцы начали сдаваться. И мы отделением пошли к рейхстагу. А там от радости – пальба. Все расписываются, оставляют адреса. Это радость на всю жизнь – я дошел до Берлина! Вместе с народом – это общая победа.
Об этом я часто думаю сегодня. Во время войны были и дезертиры, и изменники. На фронте их судили и расстреливали. Но как же так, почему сегодня предателей превращают в героев? Горбачёв выполнил план Гитлера и развалил Советский Союз, перед турецкими студентами откровенничал, что всю жизнь мечтал об этом. Он подлежит суду военного трибунала, а его награждают высшим государственным орденом.
Говорят о борьбе против «международного терроризма», объявляют траур по жертвам террористических актов, которые происходят чуть ли не каждый день. Но ведь главные террористы – это Горбачёв, Ельцин и их подельники, ведь они уничтожили наше братство народов, благодаря которому мы в Великой Отечественной войне победили фашистское государство мирового террора с его официальной целью истребления многих наций. В Англии Запад чествовал Горбачёва не по случаю его 80-летия, а за то, что разгромил Советский Союз. А теперь ищут виновника, кто кого убил, кто кого застрелил. Да вот он, у всех на виду.
Или Ельцин – тоже разрушил Советский Союз, а ему еще памятник в Свердловске поставили. Как это так? Или Путин принял решение, в Ленинграде строится библиотека, присвоить ей имя Ельцина. Почему возвеличивают разрушителя Родины, которую на общее благо собирали и строили многие поколения?
На фронте изменников отдавали под трибунал, а сейчас возвышают. Например, если говорят о писателе Солженицыне, я телевизор выключаю. Казалось бы, офицер, должен показывать нам пример. Но мы, рядовые, идем в атаку, а он вдали от передовой сочиняет провокационные письма. Говорят, он математик по специальности и делает точный математический расчет, чтоб за письма арестовали, но не расстреляли. Отправили в тыл, чтоб отсидел, зато наверняка уцелел. И вот потом написал про ГУЛАГ, всю страну изобразил как каторжный лагерь. Клевета. И эту клевету заставляют изучать в школе. Солженицын – как основной предмет. Я его ненавижу, поскольку он в корне расходится с жизнью страны, с моей жизнью. Талантливых, честных писателей почему-то в школу не пускают. Например, фронтовика Юрия Бондарева, нашего земляка, тоже из Орска, участника боев от Сталинграда до Берлина. Или талантливого современного русского писателя Валентина Распутина. Зато на телеэкране царит Ерофеев, который ненавидит советский строй.
До недавних пор я по приглашениям ходил на встречи в школах. Надо молодежи передать правду. Я сделал запись, включил в нее материалы – двенадцать маршалов Советского Союза, полководцы Великой Отечественной. Хатынь и другие сожженные деревни. Матери, которые проводили на фронт по семь сыновей, ни один не вернулся. Десять Героев Советского Союза – уроженцев Орска. Показ я сопровождал своим рассказом. Но вот уже год здоровье не позволяет. Историческая правда должна быть политикой государства. Как же иначе жить народу? Это забота каждого, кому дорога Победа.
– Так ведь, напротив, объявляют поход за «десоветизацию» народного сознания. Как вы к этому относитесь? При Советской власти тяжко жилось?
– Я считаю себя счастливым человеком. Во-первых, я счастлив тем, что мне была Богом послана супруга, с которой я прожил 61 год. Ее звали Евгения Васильевна. Мы вырастили трех сыновей и трех дочерей. Евгения Васильевна была хранительница семьи. Воспитывала детей. Одних в школу провожала, других из школы встречала. На все собрания школьные она только ходила. Ее работа была дома, а моя – на заводе. Я работал токарем-расточником на «Южуралмаше».
Благодаря ей я стал Героем Соцтруда. Благодаря ей я с такой душой работал. Вызывал уважение товарищей. Ко мне тянулись. Избирали на общественные должности. Четырежды – председателем цехового комитета профсоюза. Дважды – секретарем цеховой партийной организации. Она знала, что я сегодня задерживаюсь после работы, провожу то или иное общественное мероприятие. И никогда не садилась завтракать, обедать или ужинать без меня. А тогда мы работали в три смены. Она ждала меня, когда я приходил с работы, мы садились кушать вместе. И я не раз говорил ей, если бы позволил закон, я бы свою Звезду повесил тебе. Потому что утром, если первая смена, я иду на работу как огурчик. И так всегда.
Аванс, получку я приносил ей и отдавал до копейки. Она докладывала, что надо купить, а потом – как израсходовала деньги и сколько осталось. Я возражал: «Что ты отчитываешься? Как надо, так и потратила». Она настаивала: «Нет, ты должен знать, на какие нужды зарплата уходит».
Вот такая была у меня супруга. Оказывается, семейная крепость от женщины зависит. Бриллиантовую свадьбу отпраздновали, а вскоре я осиротел. Теперь вот на попечении сына Саши. Он тоже работал на «Южуралмаше», и уже на пенсии. Все дети получили образование и профессии. У меня уже девять внуков и девять правнуков.
Шакир Бактыбаевич примолкает. Казалось бы, разговор не по теме. Не о политике, свободе и не о правах человека. А о частной жизни, да еще и о главенстве мужчины в семье. Но вспомним, что семья – ячейка государства. Здоровье семьи – от здоровья государства. Вместе начинаем считать. Как мог рабочий один содержать жену и шестерых детей и вывести сыновей и дочерей в люди, что ими можно по праву гордиться? Значит, такая была жизнь. Такая была власть. Такая была не только зарплата человека труда, но и его права, которые тогда, казалось, ничего не стоили и которые задним числом сегодня можно и нужно оценить, когда все на собственной шкуре убедились, как же дорого они обходятся ограбленным людям. Бесплатное образование от детского сада до института и академии. Бесплатное здравоохранение. Бесплатный отдых. Бесплатное жилье… Тогда – бесплатное, теперь – за баснословную плату, большинству не по зубам.
Шакир Бактыбаевич вспоминает:
– Я ни разу не писал заявление на квартиру. Два года, как поступил на завод, однажды директор спрашивает, где живешь. Говорю: в форштадте, снимаю квартиру. «А дети есть?» – «Двое». На другой день мне предложили комнату в бараке. Прожили три года. Переселились в двухкомнатную квартиру, с кухней. Потом в более просторную, но тоже двухкомнатную. И совсем скоро – в трехкомнатную. А когда стало шесть детей, дали вот эту, четырехкомнатную, в сталинском доме, где мы и живем уже почти полвека.
Я старался работать, прошли годы, мне присвоили звание Героя Социалистического Труда. На заводе было 12 тысяч замечательных работников, а отметили меня. И все трудящиеся получали жилье бесплатно – об этом заботилась Советская власть. Мы гордились своим заводом и называли «Южуралмаш» младшим братом знаменитого «Уралмаша». Сегодня старики часто вспоминают, что все было бесплатно, что на свою зарплату мы ездили в дома отдыха, на курорты, зачастую по бесплатным путевкам. А сейчас никто из рабочих не может позволить себе такую роскошь.
Сегодня молодые семьи нередко не имеют детей или обзаводятся только одним ребенком – хоть его хватило бы денег вырастить. Резко сокращена рождаемость, впервые в своей истории в мирное время народ уничтожается и обречен на вымирание и полное исчезновение. Осуществляются зловещие замыслы бесноватого фюрера. И некому защитить и спасти – вот стратегия «десталинизации».
Сейчас твердят про «тоталитарное государство», в котором якобы мы жили. У меня в голове не укладывается, как можно говорить такое. Мы жили хорошо.
– Но ведь всех принуждали работать, по разнарядке, под расписку ходили на демонстрации. Только и слышишь по телевизору.
– Да это же анекдот, милый мой. Все мои сорок лет на заводе – Первомай и 7 ноября были радостными праздниками. Или выборы – на них мы ходили, как на праздник. С раннего утра музыка играла – она из души звучала. Тоталитарное государство – это бандитское государство, при бандитизме мы только теперь все в страхе. И на выборы народ не идет – выбирать ярмо или хомут, ничего иного не дадут. В нашей жизни и близко такого не было.
Мы имели самое главное право, дающее жизнь. Право на труд. А сегодня человек не знает, будет ли у него работа или ее отнимут, сделают безработным. И нищенской зарплаты лишат. Бывший наш «Южуралмаш» еле дышит, а другие вообще закрыты и уничтожены. Потеряны высококвалифицированные кадры. Тоталитарное государство без современной науки и техники, без знаний и мастерства. Вот это и есть «десоветизация».
Отсюда и пугала. Чтоб отвлечь внимание. Стращают былями и небылицами далекого прошлого, а под прикрытием этого уничтожают сегодняшнюю страну и ее народ, лишают его будущего.
Герой Социалистического Труда, инвалид Великой Отечественной войны Шакир Бактыбаевич Жуматаев.
Фото автора.
Беседу вел
Фёдор ПОДОЛЬСКИХ.
Орск,
Оренбургская область.