Воспоминания А.М. Фридланда о Герое Советского Союза М.Л. Величае. Письма М.Л. Величая к своей жене. Переписка между А.М. Фридландом и женой М.Л. Величая
ВОСПОМИНАНИЯ О ВЕЛИЧАЕ
Составил Евгений Фридланд по материалам отца: Дневникам, письмам, записям воспоминаний.
Евгений Фридланд: привожу здесь выдержки из переписки отца с вдовой Величая, Ниной Павловной Величай через 30 лет после случившегося:
Здравствуйте, уважаемый Абрам Моисеевич!
30 лет меня не покидала мысль найти однополчан Михаила Лукича, услышать их, встретиться с ними.
Ведь однополчане Михаила Лукича самые дорогие, самые родные для меня люди, и письма их для меня большая радость.
Мне трудно описать и выразить словами, как дорого каждое слово однополчан, обращённое ко мне, ибо это живая память о боевом друге, и за это я Вам всем низко кланяюсь.
Уважаемый Абрам Моисеевич! Я очень хотела встретить и услышать голос того, кто был рядом в тот тяжкий день с Михаилом Лукичом, кто был близко от него – и это оказались Вы! – Я очень прошу Вас, опишите мне подробно, где это было и как это случилось. Прошу Вас вспомните всё и опишите. Буду очень благодарна.
Высылаю Вам биографию и выдержки из фронтовых писем Михаила Лукича и хочу, чтобы Вы поняли, как он любил Родину, жизнь, как ненавидел врагов и был беспощадным к ним. Каким он был заботливым, нежным и любящим мужем и отцом.
Пионерами школы интерната № 1 города Кировограда были собраны очень ценные материалы о Михаиле Лукиче. Но в настоящее время интернат расформировали, детей и учителей разместили по школам области, и мне трудно сейчас установить, где эти материалы. Если мне удастся их найти, я дополнительно Вам их вышлю.
Я Вас очень прошу сообщить мне, где и когда состоится встреча ветеранов 35-й гвардейской стрелковой дивизии.
С благодарностью принимаю приглашение ветеранов на встречу в канун 30-летия форсирования Днепра.
С искренним уважением к Вам.
Н.П. Величай.
2/VII.1973 г.
Кировоград
Доброе утро, уважаемая Нина Павловна!
Вчера получил Ваш пакет с документами о Михаиле Лукиче. Сразу скажу: они имеют большое значение, большую ценность не только для восстановления его образа, но и для уточнения боевых действий 100-го полка в охватываемый ими период времени.
Весь день вчера ходил под впечатлением Вашего письма.
Какое счастье выпадает на долю человека, который находит себе такую верную и любящую спутницу жизни, как Вы!
Сегодня встал рано и начал писать этот ответ на Ваше письмо. Хочу попытаться вспомнить и сообщить Вам все подробности, сохранившиеся в памяти, а также использовать для этой цели мои записи, которые я вёл в течение почти всей войны. Это работа не на один день, но, начинаю, я её уже сегодня, не откладывая.
Хочу заранее попросить извинения за то, что эти воспоминания в какой-то мере будут носить личный характер. Это не из желания «похвастать», а естественное следствие встречи с крупной личностью. Когда жизнь сталкивает с такими людьми, как Михаил Лукич, может быть даже и, не всегда ощущая это, подвергаешься воздействию их влияния, их притягательной силы.
И ещё одно: не всё можно сразу вспомнить, особенно через 30 лет, минувших с того времени. Если не всё Вас удовлетворит, не взыщите, пожалуйста. Не стесняйтесь задавать вопросы. Кое-что вспомнится потом, и я, конечно, Вам об этом сообщу.
Я прибыл в 35-ую гв. сд. на должность старшего инструктора Политотдела дивизии на 2,5 – 3 месяца позже Михаила Лукича, в конце марта 1943 года, когда она занимала позиции на плацдарме за Северским Донцом в районе Савинцы-Балаклея.
По характеру работы, как и все работники Политотдела, я часто встречался с замполитами полков, в том числе и с М.Л. Величаем. Хорошо помню первое впечатление: крепко сбитый, плотный мужчина, большой физической силы, спокойный, неторопливый, уверенный в себе и внушающий уверенность людям, с которыми он сталкивался. Взгляд твёрдый, и, я бы сказал, с внутренней хитринкой, как бы говорящий: «Ты там толкуй, у тебя, ближе всего твой участок работы, а у меня, в масштабе полка, все участки, и я знаю их относительную важность!».
В моих записях, наряду с общими заметками типа: «Сегодня был в 100-м. Разговаривал с Величаем», есть такая, от 3.09.43.: «У Величая, как водится, почти всё сделано, а Весовеня (замполит 101 гв.сп. А.Ф.) нет». Заметьте это «КАК ВОДИТСЯ» – это стиль человека.
Днём 26 сентября меня вызвал начальник политотдела гвардии полковник Саковский и сказал: «Сегодня ночью 100-й полк должен форсировать Днепр. Отправляйся в полк, возьми свои листовки (для немцев), передай с ними, проверь подготовку к форсированию, побеседуй с бойцами. Возьми с собой двух-трёх политработников из резерва. Если будет необходимо, направь кого-нибудь из них по твоему усмотрению с полком на плацдарм». Из резерва выделили трёх человек, в их числе капитана Цапалова, вернувшегося из госпиталя после ранения, полученного в нашей дивизии, где он был замполитом батальона.
Пришли мы в расположение 100-го полка уже в сумерки. Командир полка двадцатисемилетний гвардии майор И.М. Полищук, назначенный на днях на эту должность взамен погибшего при освобождении Лозовой 16 сентября М.И. Шапошникова, замполит полка гвардии майор М.Л. Величай, штаб полка завершают подготовку к форсированию реки. К берегу подведены понтоны, лодки и плоты. В темноте снуют люди к берегу и от него, приглушённые разговоры, иногда звяканье оружия, призывы к тишине. Полк сосредоточен немного поодаль от реки. На той стороне Днепра время от времени вспыхивают ракеты. С шелестом пролетают мины, немцы ведут так называемый «беспокоящий» огонь. Одна из мин разорвалась на берегу, есть раненые, слышны стоны. Пробежали санитары.
Направив товарищей из резерва в подразделения полка, подхожу к Величаю. Выясняю интересующие вопросы. Меня удивляют его несколько необычное настроение. Как правило, спокойный и уверенный в себе, даже в минуты большой опасности, на этот раз он показался мне каким-то грустным. Не было ли у него предчувствия беды? Спрашиваю: «Что это ты загрустил?». «Тебе хорошо, - отвечает, - ты остаёшься здесь, а нам переплавляться!». Меня эти слова задели. До этого у меня не возникала мысль о том, чтобы принять участие в форсировании, да и не ставили передо мной такую задачу.
«Почему ты так думаешь? – говорю – может быть, и не останусь…»
Он отнёсся к моим словам недоверчиво и отошёл. Не скажу, что я в этот момент уже твёрдо всё решил, но чувство, что будет нехорошо, если они отплывут, а я останусь, у меня появилась.
И вот команда «по лодкам». Вместе с Величаем, подходим к берегу. Бойцы, стараясь соблюдать тишину, начинают усаживаться в лодки, забираются на плоты. В лодку передового отряда со своими полковыми разведчиками грузится заместитель по разведке начальника штаба полка гвардии старший лейтенант Г.И. Житников.
В одну из лодок садится замполит, я устраиваюсь рядом с ним, прошу передать в политотдел о том, что принял решение переправляться вместе с полком. Величай удивился: «Ты куда?» «С вами, чтобы ты не думал, что дивизионщики только сзади». «Да я и не думаю, – возразил Величай, – ну знаешь, не ожидал я этого от тебя. Доплывём до того берега, представлю к ордену». «Подожди насчёт ордена. Раньше нужно до берега добраться. Плавать ведь я не умею!». Лодка отчалила. Трудно поверить, но я почувствовал, что настроение у Величая изменилось. И потом, до самого трагического конца, он был таким, как все его привыкли видеть всегда: спокойным, уверенным, внушающим уверенность в успехе операции всем бойцам и командирам полка. А доходил он до всех. Это – не преувеличение.
Ещё находясь в лодке, где-то посреди реки, Величай подозвал бойца по фамилии Ёлкин и приказал ему всё время быть со мной. «Ты, - сказал, - отвечаешь за гвардии старшего лейтенанта!». Эти слова вполне соответствовали той привычке заботиться о своих товарищах, которая так была присуща Михаилу Лукичу.
Переправились мы благополучно, захватили первые траншеи, в которых были только отдельные вражеские посты. По документам убитых гитлеровцев установлено, что в обороне находится сапёрный батальон противника. Фашисты, не ожидавшие, что мы с ходу приступим к форсированию Днепра, отсиживались в хатах села Войсковое, расположенном в одном—двух километрах от места высадки.
Из дневника:
... 26.09.1943. К вечеру в 100-ом полку. С ними через Днепр, в одной лодке с Величаем. Итак, я на Правобережье! Высадились на участке к югу от Войскового.
... 27.09.43. Бои по удержанию и расширению плацдарма. Неорганизованность. Неумение вести бой. Сколько зря погибло. А поэтому драпают. Немцы почти непрерывно атакуют, стараясь сбросить нас в реку.
... 28.09.43. Контратаки фрицев продолжаются. Останавливал драп. Величай говорит, что изменил обо мне мнение. Так-то подтверждает моё мнение о нём.
Трёх пленных допросил. Ночью переправился генерал Кулагин.
В течение всей ночи на 27 сентября 1943 года, подразделения 100-го полка производили форсирование Днепра и вели бой за овладение селом Войсковым. К утру 27 сентября 100-й полк и отряд 101-го (полка) полностью переправились на правый берег реки, Переправившиеся подразделения закрепились в прибрежных траншеях и на юго-западной окраине села Войсковое, отделённой глубоким оврагом от основной её части.
При взятии окраины Войскового силами 1-го батальона, отличились многие его бойцы и офицеры. Гвардии сержант Галимов, например, преследуя отходящих гитлеровцев, захватил исправный миномёт и 70 мин к нему. Он повернул его в сторону противника и начал обстреливать фрицев из трофейного миномёта.
Сразу с утра 27 сентября на плацдарме разгорелись ожесточённые бои. Немцы всеми силами старались сбросить нас в реку. А ведь в первую ночь было нас не так уж много. Наше спасение заключалось в сильнейшей артиллерийской поддержке с левого берега. Но мы несли тяжёлые потери. О напряженнейшем положении впервые дни боёв на Заднепровском плацдарме свидетельствуют следующие записи в дневнике погибшего позже немецкого лейтенанта Брандеса:
27.09.1943 Вчера рано утром русские захватили на участке нашего полка, на этом берегу Днепра плацдарм. Два дня отбивают они наши ожесточённые контратаки, уже нанеся нам тяжёлые потери. Всё время только слышишь о раненых и убитых. По-прежнему они вводят в действие огромное количество тяжёлого оружия и самолётов. Но несмотря на это, завтра утром они должны быть окончательно сброшены. Будем надеяться!
28.09.1943 Русская артиллерия очень сильна и разбивает всё. Наши атаки захлебнулись…. Атаки танков и пикировщиков также мало помогают…. По всем расчётам речь идёт только о 200-400 русских на этом берегу. Если бы они не вводили только так много артиллерии и авиации. Русские стреляют как сумасшедшие. Раненных и убитых всё больше….
29.09.1943 Тяжёлый огонь русских, продолжающийся часами. Горят все дома, каждый уголок изрыт и перерыт. Наше наступление не может продолжаться. С таким количеством людей это чистейшая бойня. Выправить положение невозможно. Много тяжёлых потерь. Капитан Шлейхер погиб. Капитан Леккер разорван прямым попаданием….
30.09.1943 Опять день тяжёлых потерь и малых успехов. Лейтенант Бергман убит, старший лейтенант Ульрих погиб.
А для нас эти дни были заполнены атаками и контратаками, бомбёжками, разрывами мин и снарядов, стрельбой, криками и шумом боя, сменявшимися короткими паузами тишины, беспокойного сна, который прерывался новыми приступами фашистов.
Порой в отдельных наших подразделениях бывали моменты замешательства, немцы на каком-то участке скапливали превосходящие силы и нажимали так, что некоторые не выдерживали. Приходилось наводить порядок, «останавливать драп», как тогда говорили, организовывать перегруппировку сил и восстанавливать, и даже улучшать наши позиции.
Чтобы можно было почувствовать драматизм такой ситуации, приведу отрывок из политдонесения политотдела нашей дивизии № 51 от 29 сентября 1943 года, адресованного начальникам политотделов 6-й армии генералу Ортенбергу и 26-го корпуса полковнику Дубровскому:
ПОЛИТДОНЕСЕНИЕ 35 ГВСД № 51
От 29 09 1943
«К двум часам дня 27 09 1943 года немцы перегруппировали свои силы, с танками, самоходной пушкой перешли в контрнаступление, подразделения 100-го гвардейского стрелкового полка отступили и в метрах 300-400 южнее села заняли оборону. При каких обстоятельствах было оставлено 27.09.1943 года село Войсковое:
- Противник не был выбит полностью из села, в результате чего немцы имели возможность перегруппировать свои силы, подтянули танки…. И перешли в контрнаступление, прямой наводкой из танков и самоходной пушки, в упор, расстреливая наши боевые порядки.
- На этом участке был армейский истребительный дивизион, который видя танки противника, попятился назад, заметив это, бойцы подразделений 100-го гвардейского стрелкового полка начали отходить.
Командир 1-го батальона гвардии старший лейтенант тов. ИВАНОВ с оружием в руках восстанавливал порядок. Противник усилил огонь из всех видов оружия. В этом бою вышел из строя командир 1-го батальона ИВАНОВ, командир 2-го батальона ОБИХОД, вышел из строя почти весь офицерский состав батальонов. На участке боя положение создалось исключительно тяжёлое. Побежали бойцы армейского истребительного дивизиона, 100-го гвардейского стрелкового полка, 76 и 116-го гвардейских стрелковых полков. Подразделения полков смешались, противник вёл сильный огонь из всех видов оружия. В этой сложной обстановке командир 100-го гвардейского стрелкового полка гвардии майор тов. ПОЛИЩУК, его заместитель по политчасти гвардии майор тов. ВЕЛИЧАЙ и инструктор политотдела по работе среди войск противника гвардии старший лейтенант тов. ФРИДЛАНД остановили бежавших бойцов. И сами лично повели подразделения полка в наступление на село ВОЙСКОВОЕ. Но село взято не было, а лишь южная окраина его….
В течение 27 сентября 1943 года подразделения 100-го гвардейского стрелкового полка три раза врывались в село и все три раза были выбиты из села превосходящими силами противника.… За два дня боёв части дивизии понесли большие потери убитыми и раненными. Только один 100-й гвардейский стрелковый полк понёс следующие потери: из переправившихся 330 человек убито и ранено 182 чел. Осталось в строю 148 человек. В первом стрелковом батальоне из 72 человек стрелков осталось в строю 10 человек…» .
Политдонесение подписал заместитель начальника политотдела гвардии майор ЮДИН.
Однако продолжу рассказ о дальнейшем развитии событий на плацдарме. Как я уже писал, нам приходилось нелегко. Но в ночь с 28 на 29 сентября на плацдарм вместе с командиром нашей дивизии генералом Иваном Яковлевичем Кулагиным переправились другие полки нашей дивизии, а впоследствии и другие дивизии нашего корпуса.
Из дневника:
... 29.09.43. Погибли Полищук – лучший из встреченных мною в 35-й дивизии командиров полков, Анисимов, Трапезников. Генерал дал мне возможность выбирать между орденом Красной Знамени и орденом Отечественной Войны 1 степени и поручил эвакуацию пострадавших от бомбёжки. Был полковник Саковский, он контужен. Кулагин (генерал-майор, командир дивизии – примечание Евгения Фридланда) оставил при себе до прибытия замены. Приказал представить меня к ордену Красного Знамени.
... 30.09.43. Получен приказ о награждении всех заднепровцев. Уравниловка. Величай погиб. Какая-то цепь.
29 сентября в бою за взятие первых улочек Войсковое погиб командир 100-го полка гвардии майор Иван Михайлович Полищук. Это был очень храбрый, умный и умелый командир. Помню, что Величай его сразу оценил и хвалил. Недолго командовал он полком: принял полк после Лозовой, сменив погибшего полковника Шапошникова, возглавил его при форсировании Днепра, бесстрашно и твёрдо командовал им в ожесточённых боях по образованию, удержанию и расширению плацдарма, на третий день сражения за Днепром повёл полк в атаку на Войсковое и тут нашла его смерть в бою.… В этот же день при бомбёжке был засыпан командный пункт дивизии, где находился переправившийся минувшей ночью на плацдарм командир дивизии генерал Кулагин. Погибли несколько человек и среди них начальник связи дивизии подполковник В.И. Анисимов и адъютант генерала старший лейтенант Г.Г. Трапезников.
Между прочим, когда ночью я вернулся с передовой на КП и застал там генерала, доложился ему, то неожиданно он спросил меня, чем бы я хотел быть награждённым: орденом Красного Знамени или орденом Отечественной войны 1-й степени? Думая потом об этом неординарном вопросе, я отнёс его к тому, что он уже знал, что впервые сутки форсирования я был единственным представителем управления дивизии на плацдарме.
30 сентября продолжались упорные попытки немцев ликвидировать наш плацдарм. Но у нас были уже сосредоточенны на нём значительные силы, и уже всем становилось ясно, что основная задача наша выполнена. Плацдарм создан, расширен и теперь он будет существовать несмотря, ни на что. Я в этот день с утра был в 100-м полку, разговаривал с его замполитом, М.Л. Величаем, а затем вернулся на КП дивизии. А после обеда, во время второго в этот день сильного артналёта, снарядом снесло крышу хаты, в которой находился Величай. Михаил Лукич, видимо, решил перейти на узел связи. Он уже вышел из дверей дома, в этот момент во дворе разорвалась мина. Михаил Лукич был смертельно ранен. Ему оторвало ногу, весь бок был в осколках, сгоряча он сделал несколько прыжков на одной ноге и свалился в погреб. Когда его повернули на спину, он ещё стонал. Но осколки находились у сердца, в виске, их было много. Не приходя в сознание, он скончался.
Это был тяжёлый удар. Замполита любил личный состав полка, его знали и уважали во всей дивизии.
По приказу командования тела командира и замполита 100-го полка были переправлены на левый берег Днепра, перевезены и захоронены в городе Синельниково с отданием воинских почестей. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 февраля 1944 года гвардии майорам И.М.Полищуку и М.Л.Величаю, посмертно было присвоено звание Героев Советского Союза.
Вот, дорогая Нина Павловна, какие подробности я смог пока сообщить о гибели Михаила Лукича.
Ещё раз спасибо за присланные Вами материалы. Между прочим, последний по времени отрывок письма Михаила Лукича датирован 22 сентября. Значит ли это, что после 22 Вы писем не получали? Память, конечно, несовершенный инструмент, но мне помнится, что 29 или даже утром 30 сентября я застал Величая пишущим письмо и он сказал: «Вот пишу домой, как мы воюем здесь, за Днепром».
В заключении желаю Вам всего самого лучшего и прежде всего доброго здоровья.
С глубоким уважением
А.М. Фридланд
12-18/VII.1973.
Письма Величай Нины Павловны:
№ 1.
Здравствуйте, уважаемый Абрам Моисеевич!
Сразу ответить на Ваше письмо я не могла.
Дни и ночи в слезах, я была под впечатлением Вашего письма.
Говорят, время лечит, сглаживает раны, притупляет боль. Я этого сказать не могу.
Читая Ваше письмо, я всё переживала заново, с той же острой болью ощущая невозвратимое, как и первое сообщение в 43-м.
Сколько раз пыталась представить себе раньше, как это было, составляя разные варианты, … от Вас я узнала подробности – тяжкие подробности.… Не знала их – очень хотела узнать всё до последней минуты…, а когда узнала, мучаюсь тем, что так было ему тяжело, а я так далеко…
Судьба не пощадила его и меня и в этом.
Абрам Моисеевич! Не жалейте, ради бога, что Вы мне сообщили. Я Вам признательна за сообщение, за добрую память о Михаиле Лукиче. За то мгновение, в которое Вы решили быть рядом с ним и сели в одну лодку, за Вашу человеческую чуткость, которая уловила и настроение, и выражение лица и глаз его, запомнили и пронесли через многие послевоенные годы в памяти светлый его образ.
С Вашего письма Михаил встал передо мной живым, большим и сильным, добрым и решительным, чутким к товарищам, беспощадным к врагу. И мне хочется, чтобы не было этого 43-го, этого 30-го, этой хаты без крыши и той проклятой мины.
Вы для меня стали тем человеком, с которым я могу говорить о дорогом и вечно живом для меня человеке.
Я умоляю Вас вспомнить малейшие подробности совместных боевых дней, мне всё это бесконечно дорого, я этим живу. И хочу всё это передать на вечное хранение в память и сердце сыну.
Сейчас я не в состоянии сообщить новое, пересмотрю письма и напишу Вам снова.
С искренним уважением к Вам
Нина Павловна
29/VII.73 г.
Г. Кировоград
№ 2.
Здравствуйте, дорогой Абрам Моисеевич!
Большое спасибо за сообщение о встрече (речь идёт о встрече ветеранов 35-й гв. сд в селе Войсковое, посвящённое тридцатилетию форсирования Днепра – прим. Евгения Фридланда) – постараюсь быть, как бы ни было трудно...
Фронтовые письма Михаила Лукича прочла несколько раз снова, но за 30-е сентября 1943 года письмо отсутствует. Из последних писем есть за 25/IX-43 г., и за 26/IX-43 г. Вот, что он в них пишет:
25/IX-1943 г. «Привет, тебе родненькая с берегов Днепра от любящего твоего друга жизни. Хорошенькая ты моя, меня сильно волнует твоё состояние здоровья. Мне Лица писала, что ты сильно заболела (брюшной тиф). Болеешь давно, должен быть у тебя кризис. О, Нинусик, Нинусик, как только мне тяжело. Где только взялась болезнь, как ты не убереглась? Я сильно беспокоюсь о Вовике, ведь он такой маленький и так сильно переживает за тебя. Как ему плохо без мамы. Поправляйся, голубка моя, береги себя за нас. Ты мне, Нинусик, обо всём напиши, пиши правдиво, не скрывай от меня ничего. Ты мне не писала о болезни, но моё сердце за тебя подсказывало.
Родная моя, не болей, будь всегда здоровой, жизнерадостной, ведь мы скоро встретимся, какая только будет для нас радость увидеть друг друга. Счастью нашей встрече не будет предела. Как только хочется, чтобы эта встреча была быстрее.
Я, Нинусик, нахожусь на левом берегу Днепра. Он здесь широкий. Будем его форсировать. И гнать дальше взбесившихся проклятых фашистов, до полного их уничтожения.
За меня не переживай. Живу хорошо. Здоровье хорошее. Сильно переживаю за тебя и Вовика. Поправляйся, родная. Хорошо кушай и быстрее выздоравливай.
Я думаю, что на Полтавщину можно будет ехать только тогда, когда немца выгоним за Днепр на протяжении всего фронта. На Полтавщине тебе будет лучше, чем в Саратове.
Поправляйся, моя любимая. Целуй Вовика.
Целую и обнимаю тебя, моя родная.
Искренне любящий тебя
Твой Михаил».
26/IX-1943 г. «Здравствуй, моя миленькая Нинуся!
Нинуська, любимая ты моя, пиши мне о своём здоровье. Как себя чувствуешь, как идёт восстановление здоровья? Что кушаешь, как обеспечена питанием? Пиши обо всём. Я сильно скучаю, Нинусик, за тобой. Я сильно переживаю за твоё здоровье. Как мне хочется услышать твой голос..., что ты поправляешься после болезни. Кушай хорошо. Всё кушай, поправляйся, родная моя. Желаю тебе здоровья больше, чем сам себе.
Я живу хорошо. Нахожусь возле Днепра. Целуй Вовика за меня.
Искрен. люб. тебя твой Михаил».
И, последнее: денежный перевод за 29/IX-1943 г.
На этом полностью оборвалась связь с моим любимым другом жизни, незабываемом муже и отце.
Дорогой Абрам Моисеевич! Вы очень правильно поняли его настроение. Об этом полностью подтверждают слова последних строк письма Михаила Лукича...
У меня нет слов, как это выразить на бумаге, за тот миг, в который Вы решили сесть рядом в лодку. Может быть, этот миг явился тем толчком, который помог ему стать самим собой, дал ему силы преодолеть то, что так угнетало его.
И Вы совершенно правы в своих выводах, заметив, что настроение стало у Михаила Лукича другое, он стал таким, каким Вы привыкли его видеть.
Как это дорого! И для него, и для меня.
Спасибо же Вам от всего сердца за тот решительный миг.
Желаю Вам и Вашей семье всего самого доброго.
С искренним уважением к Вам
Нина Павловна Величай
23/VIII-1973 г.
№ 3.
Здравствуйте, дорогой Абрам Моисеевич!
Как Вы доехали? Как Ваше самочувствие?
Я всё нахожусь под впечатлением встречи с Вами, дорогие однополчане. Где бы мы не были, я чувствовала рядом с нами Михаила Лукича. О, как мне хотелось, чтобы он появился среди нас в тот миг, когда мы стояли на берегу Днепра. Если бы можно было передать голос моего сердца – земля бы содрогнулась от моей боли, от моей тоски. Но я видела в глазах такую же боль в каждом из вас, боевых друзей, верных товарищей 35-й гвардейской. Это придавало мне силы, и я шла вместе с вами по той же тяжёлой дороге прошедшей войны.
Абрам Моисеевич! Высылаю Вам то, что обещала. Возможно, эти материалы помогут в какой-то степени восстановить те места (начало форсирования Днепра), имена тех товарищей, если они живы, которые были в доме вместе с Михаилом Лукичом в тот роковой день 30.09.43 г. А также выписку из газеты «Известия» за 24 февраля 1944 г., в которой опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героя Советского Союза Михаилу Лукичу Величаю и Полищуку Ивану Михайловичу.
Если у Вас что-то есть новое о Михаиле Лукиче, пришлите, пожалуйста. Каждое слово о нём для меня очень дорого.
Пишите, я всегда жду Ваших писем.
Привет Вам и Вашей семье от меня и Володи.
С искренним уважением к Вам
Нина Павловна Величай
22/Х–1973 г.
ЗАМПОЛИТ ВЕЛИЧАЙ
Воспоминания о герое
Последующее изложение является попыткой на основе воспоминаний однополчан Михаила Лукича Величая, его жены Нины Павловны и личных записей тех дней набросать штрихи к портрету замполита 100-го полка.
Тяжким и опасным был путь, который прошёл Величай до берега Днепра, до места его последнего боя и последней жертвы, принесённой им делу освобождения родной земли от ненавистных фашистских захватчиков.
Родился Михаил Лукич в семье, в которой дед его боролся за Советскую власть в красном казачестве, отец, участник русско-японской и первой мировой войн, вернувшись с фронта, работал в комитете незаможних селян. Детей растил в традициях борьбы за дело Ленинской партии. Михаил одним из первых в родном селе вступил в Комсомол, вместе со старшими товарищами – коммунистами участвовал в проведении хлебозаготовок, в борьбе за социалистическое преобразование деревни.
В 1930 году, будучи в армии, вступил в ряды партии. Закончив в 1935 году, 28 лет от роду, Полтавское военно-политическое училище, в числе других выпускников влился в славную семью политических работников Красной Армии, которые всей своей деятельностью, живым собственным примером цементировали ряды бойцов и командиров наших вооружённых сил.
К началу Великой Отечественной войны Величай был уже комиссаром авиачасти, базировавшейся в г. Луцке Волынской области.
Разбойничье фашистское нападение застало его с семьёй в отпуске, в родном селе Лютеньке Полтавской области. Простившись с семьёй и родными, комиссар Величай сумел, несмотря на вражеские бомбёжки, пробиться в свою часть в Луцке и прошёл с ней большой боевой путь сражений 1941-1942 годов.
В январе 1943 года политработника Величая направляют в нашу 35-ю гвардейскую дивизию на должность заместителя по политчасти командира 100-го гвардейского полка.
Дивизия, в которую попал Величай, была одним из славных соединений Красной Армии с богатыми боевыми традициями. Её костяком были десантники 8-го воздушно-десантного корпуса, сформированного в сентябре 1941 года. В напряжённые августовские дни 1942 года корпус был преобразован в 35-ю гвардейскую стрелковую дивизию, направленную под Сталинград. Дивизия вела ожесточённые оборонительные бои в районе станции Котлубань, и затем в самом Сталинграде, в районе элеватора. В дальнейшем она в составе Юго-Западного фронта наступает через Задонские степи, гонит врага на Запад. Лето 1943 года застаёт её на Северском Донце, где она удерживает плацдарм на его западном берегу в районе Савинцы-Бакалея.
Замполит Величай вместе с политаппаратом и парторганизацией полка, используя период обороны, проводит большую политико-воспитательную работу, направленную на сколачивание всего личного состава подразделения в крепкую боевую единицу, способную выполнить приказы командования полка и дивизии, готовит его к предстоящим наступательным боям.
Я, в то время старший инструктор политотдела дивизии, как и все другие работники политотдела дивизии, часто встречался с М. Л. Величаем.
И вот августовско-сентябрьские наступательные бои 1943 года. 35-я гвардейская дивизия в составе 4-го гвардейского стрелкового корпуса 6-й армии Юго-Западного фронта наступает из района юго-западнее города Изюма через населённые пункты и города: Барвенково, Лозовая, Павлоград, Синельниково к излучине Днепра между Днепропетровском и Запорожьем.
Замполит Величай в самой гуще ожесточённых боёв, словом и личным примером воодушевляя личный состав полка на боевые подвиги. В своём письме жене 20 августа 1943 года он пишет: «Любимая Нинуся!.. Твоё письмо нашло меня непосредственно в бою. Вот уже несколько дней идут тяжёлые бои... Эти дни прямо кромешный ад. Бои идут в сложной обстановке. Меня два раза засыпало землёй, вылезал, как туча чёрный... тушил на себе всё, получил три лёгких ранения. Нахожусь в строю, руковожу боем, бью фашистскую падаль, и буду бить, пока бьётся моё сердце»....
Бесстрашие комиссара, как его уважительно продолжали называть в 100-м полку, его лютая ненависть к врагу, передавалась бойцам и командирам подразделения, и фашисты на своей шкуре испытывали страшные удары наступающих гвардейцев.
Из приказа по 35-й гвардейской стрелковой дивизии от 7-го ноября 1943 года:
«Политработники, коммунисты под руководством гвардии майора Величая на конкретных примерах народных страданий, причиняемых фашистскими извергами, воспитывали у бойцов и командиров яростную ненависть к врагу, стремление любой ценой поскорее вызволить наших людей из фашистской неволи».
Замполит Величай принимает непосредственное участие в боях за освобождение Барвенково, Лозовой, Павлограда, Синельниково.
Восьмого сентября наши войска вступили на землю Днепропетровщины и здесь также столкнулись со зверствами гитлеровских оккупантов.
В боях за Синельниково Величай принимает на себя командование батальоном, командир которого погиб, в уличных боях. Противотанковой гранатой подрывает он фашистский танк. Закрепившись на западной окраине города, батальон под командованием замполита отбил три сильные контратаки противника, действовавшего при поддержке авиации». За участие в боях по взятию Синельникова гвардии майора Величая представляют к награждению орденом боевого Красного Знамени.
К 24 сентября 1943 года, подразделения 35-й гвардейской дивизии сосредотачиваются на левом берегу Днепра в районе населённых пунктов Васильевка – Марьевка – Алексеевка – Воронова.
Командир дивизии генерал-майор И.Я. Кулагин ставит перед 100-м полком боевую задачу: «Первыми форсировать Днепр, выбить немцев из прибрежных траншей, и, закрепившись на правом берегу реки, развивать наступление с целью взять село Войсковое».
Во исполнение этого приказа командир полка гвардии майор Полищук, замполит гвардии майор Величай и под их руководством весь командно-политический аппарат полка проводят необходимые мероприятия по всесторонней подготовке личного состава подразделения к выполнению боевого задания.
Форсирование назначается в ночь с 26 на 27 сентября. Лодки и другие подручные переправочные средства сосредотачиваются в заливе Днепра, образованном устьем небольшой речушки Осокоровка южнее села Алексеевка и западнее хутора Воронова.
В первую лодку садятся разведчики полка: заместитель по разведке начальника штаба полка гвардии старший лейтенант Г.И. Житников, старший сержант Петрукович, сержант Никитин, бойцы Новиков, Палагин, Моторный, Тамбиев. В одной из лодок замполит Величай с сопровождающими его бойцами. Я сижу возле него и всматриваюсь в выражение его лица. Оно напряжено, как и лица всех остальных участников форсирования. Все взволнованы, хорошо представляя себе опасность предстоящей операции. Но вместе с тем на его лице отражается и уверенность в успехе, уверенность, которая невольно передаётся всем сидящим в лодке.
Благополучно переправившись через Днепр, передовой отряд 100-го полка высадился в районе балки Скубова, захватив первые траншеи, в которых были только отдельные посты сапёрного батальона 457-го полка 257-й гренадёрской пехотной дивизии вермахта.
Плацдарм поначалу был небольшим, площадью около четырёх квадратных километров.
В течение первых дней на плацдарм не удавалось перебросить ни артиллерии, ни танков. В этих трудных условиях замполит Величай, как сказано в его наградном листе: «большевистским примером обеспечивал выполнение задачи по захвату Заднепровского плацдарма. В трудные минуты боя личным примером он воодушевлял бойцов и офицеров на подвиги, неоднократно водил их в контратаки».
Штаб 100-го полка разместился в нескольких хатах на юго-западной окраине Войскового. В довольно большом доме обосновался замполит Величай с политаппаратом полка. Во дворе был погреб, в котором разместился узел связи полка – из-за непрерывных артиллерийских налётов и бомбёжек для сохранения связи с батальонами его безопаснее было держать под землёй...
Абрам Моисеевич Фридланд
1973 год