29. Division, 29. Infanterie-Division (mot.), 29. Panzergrenadier-Division (История 29-й моторизованной дивизии)

Joachim Lemelsen, Julius Schmidt. 29. Division, 29. Infanterie-Division (mot.), 29. Panzergrenadier-Division, Podzun-Pallas-Verlag, Bad Nauheim, 1960 

(История 29-й моторизованной дивизии)

Источник https://nordrigel.livejournal.com/12364.html 

Отрывки из книги (перевод Дениса Голубева)

Через внутренний оборонительный обвод к Волге. (31.08 – 13.09)

За месяц работ противник создал на восточном берегу реки Червленая вторую большую, глубоко эшелонированную систему укреплений, которая должна была своими современными боевыми сооружениями защищать город с запада и юго-запада. Молниеносный прорыв XXXXVIII-го танкового корпуса (XXXXVIII. Pz.Korps) через внешний оборонительный пояс был однако столь стремительным, что противнику было невозможно, в достаточной мере и вовремя усилить личный состав внутреннего кольца, который занимало только некоторое количество артиллерийских и минометных батальонов 118-го укрепрайона. В следствие этого, 24-я танковая дивизия (die 24.Pz.Div.) уже 1.09 образовала плацдарм у Гавриловки в тылу неприятеля, преодолела оборону артиллерийских и минометных батальонов и вышла головными частями к слабо защищенной железнодорожной линии Калач – Сталинград. 3.09 было достигнуто соединение с правым крылом 6-й армии (die 6.Armee), продвигающейся от Калача на Сталинград.

Тем временем Советы со всей возможной поспешностью подтянули подкрепления с менее опасного участка южнее Красноармейска, чтобы остановить немецкое наступление по крайней мере в глубине внутреннего оборонительного кольца, перед укреплениями на окраине города вокруг Бекетовки. Таким образом, 1 сентября на высотах к востоку от Гавриловки части дивизии вскоре встретили упорное, поддерживаемое танками, сопротивление. Контратаки проводились в основном 36-й гвардейской дивизией (die 36.Garde-Div.), которая недавно была преобразована из воздушно-десантного корпуса в стрелковую дивизию.
Ввиду такого положения возникла необходимость прорываться дальше к Волге севернее, в обход этого участка. После замены пехотой, дивизия была переправлена дальше на северо-восток, чтобы прикрывать действия корпуса с южного фланга напротив Ягодное-Елхи для прорыва к Волге.
В длившихся до 4.09 тяжелых боях у Елхов и Трех курганов (Dreiügelgrab) , которые наша Люфтваффе бомбила с раннего утра до позднего вечера, волна за волной, выяснилось, что противник создал настоящий укрепленный район западнее и северо-западнее Бекетовки, чтобы предотвратить прорыв к Волге на участке южнее города. В особенности же лесок у Елхов был переделан в крепость, нашпигованную танками, противотанковой и противопехотными частями и артиллерией, которая отбивала атаки дивизии своим огнем.
Тем временем 24-я танковая дивизия (die 24.Pz.Div.) 4.09 при слабом сопротивлении врага вдоль Калачевской железнодорожной линии смогла прорваться уже к окраине города (квартал казарм). Это доказывает то, что противник не считал возможным прорыв к Волге с запада на участке по обеим сторонам железнодорожной линии и от того здесь был слабее укреплен, чем в районе севернее Бекетовки. После короткой перегруппировки дивизия, в составе танкового корпуса, 8.09 приступила к наступлению на блокирующую, как плацдарм, подход к Волге Верхнюю Ельшанку, расположенную южнее железной дороги, и заняла ее после ожесточенных уличных боев. Обороняющие поселок части 35-й гвардейской дивизии (die 35.Garde.-Div.) и 38-й мотострелковой бригады (die 38. mot. Sch. Brig.) были уничтожены или отброшены назад на западную окраину пригорода Минина.

В Сталинграде (14. – 29.09.1942) 

Хотя советское верховному командованию теперь пришлось признать, что Сталинград не сможет длительно противостоять концентрическому немецкому наступлению, оно не изменило своего решения, защищать каждую фабрику, каждый дом, каждую пядь земли города до полного самоуничтожения. Очевидно, особый, относительно Сталинграда, приказ, отданный Сталиным 28.07, делал любое другое военное решение невозможным. Поэтому подстегиваемому к сопротивлению противнику, которому препятствовали при отходе комиссары и заградительные отряды, пришлось быть отброшенным в ожесточенных боях со своих позиций, спрятанных за баррикадами, в домах и фабриках. Он сдавался только в редчайших случаях.

Согнанная на узкое пространство в южной части города от Купоросного до пристани «Высотка» основная масса отброшенных от Верхней Ельшанки частей 35-й гвардейской дивизии (die 35.Garde.-Div.), 10-й стрелковой бригады (die 10. Sch. Brig.), 10-й дивизии НКВД (die 10.(NKWD) Div.), а также остатки 131-й стрелковой дивизии (die 131.S.D.) были задействованы для обороны. По причине малочисленности личного состава в соединениях, большинство полков были переформированы в батальоны. Для дальнейшего повышения боеспособности и общему боевому командованию, командиру 35-й гвардейской дивизии (die 35.Garde.-Div.) было поручено главное командование всеми без исключения боевыми группами, задействованными в южной части города. В дальнейшем ему подчиняются части 133-й танковой бригады ( die 133.P.Brig,). До 22.09 с восточного берега были переправлены еще 42-я стрелковая бригада и 92-я бригада морской пехоты. Все преимущества были на стороне защитников.
О сентябрьских боях за Купоросное пишет унтер-офицер Вернер Халле (Werner Halle), бывшая 10-я рота 71-го полка (10./I.R. 71(mot.)):
«Тяжелейшие бои остались позади нас. Дни, даже недели ведем мы теперь, непрерывно боевые действия. Главная цель нашего наступления называется Сталинград.
Русские выстроили между Доном и Волгой полевые укрепления, которые сделали для нас нелегкой задачей, взять эту глубоко эшелонированную оборонительную систему. Каждый поселок, каждый дом, каждый кусок леса и, само собой, каждая высота были оборудованы для обороны. Местность была разрыта в одну единую крепость. Слишком поздно различаются, на совсем небольшом удалении одиночные окопы, бункеры, соединенные друг с другом глубокими траншеями. Оборонительные позиции плотно заняты русскими, а их огневая мощь огромна. Мы, пехотинцы, день за днем заново переживаем ожесточенное сопротивление. Да, русские сражаются с фанатизмом, который уже граничит с невозможным.
Потери русских достигают пугающих цифр. Но и мы сильно потрепаны. 10-я рота 71-го полка (10./I.R. 71(mot.)) в то время едва ли имеет численность взвода. Командиров рот и взводов в это время мы знали очень редко. Нам приходилось оплакивать многочисленные тяжелые потери. Для нас, если я могу сейчас так сказать, это был совсем не хороший знак. Каждый из нас, звучит жестко, но это было так, из этого мог заключить только одно: кто из нас следующий?
И все таки, не смотря на это, наша цель Сталинград находилась близко от нас. «Сталинград» придавало нам, пехотинцам, которые уже год с лишним воевали на востоке, сознание силы, которая нас все время двигала вперед.
Сегодня мы пишем о 8-м сентября. Начинается день. Мы снова уже стоим в тяжелых боях против русских. Наши орудия, артиллерия и все мыслимое огнестрельное оружие атакуют в непрерывном взаимодействии и пожинают лютую жатву среди обороняющихся. Но русские не сдаются. Повсюду нас встречает ответный огонь. На прямой наводке двух «Сталинских органов», стоящих в лощине вблизи наших позиций, нас берут под обстрел. Для нас есть только одно спасение, «полное прикрытие», и снаряды уже шипят с ужасающим грохотом и шумом над нашими головами. Никогда я не забуду приписанную к нашей роте 2 см зенитку. Она защищалась сама и на кратчайшем расстоянии уничтожала огневые расчеты и орудия. Путь снова был свободен, но вопрос, надолго ли?
Если мы поднимали глаза к небу, то видели наши самолеты, эскадрилью за эскадрильей, с раннего утра непрерывно в бою. Для нас такое гордое чувство, быть поддерживаемыми с воздуха.
Сейчас мы стоим перед высотой, естественно, занятой врагом. Здесь мы также вклиниваемся во вражеские позиции. Все время одна и та же картина: мертвые, раненые и пленные, которые робкими шагами выбираются с позиций.
Потом мы смотрим вниз с высоты. Еще 4-5 км, и Сталинград и Волга перед нами. Великолепный вид, город с великой рекой. Город укутан в дым и чад.»

Вернер Халле: «После быстрого удара к вечеру 9.09 мы выходим к насыпи железнодорожной линии Купоросное – Сталинград. Здесь мы идем на позиции. В эту ночь мы взяли много пленных, частично из моторизованных частей, частично из обозных подразделений. Из высказываний пленных мы могли понять, что русские, будучи в неведении о тогдашнем положении, хотели подвести подкрепление из Бекетовки в Сталинград. Да, даже танкисты замешались среди них в уверенности, что Сталинграду ничего не угрожает. Иначе мы не смогли бы захватить этих пленных так быстро без единого выстрела.

В эту ночь, после продолжительного ожидания, мы получили на полевой кухне теплую еду.
Вскоре должен был случиться наш самый тяжелый бой. Справа и слева от нас час за часом разгорается ожесточенное сражение с русскими. Теперь так же и они знают, что речь идет о последних ротах.
Самая большая и последняя цель лежит прямо у нас перед глазами. Расстояние от железнодорожной насыпи до Волги около 500-700 метров. Этот кусок земли еще нужно взять. Нас немного и мы злегли в оврагах, которые здесь ведут к Волге. Здесь наш III-й батальон 71-го полка (III./71) занял линию фронта, справа и слева примыкая к нашим соседним батальонам. В ранние утренние часы наши части пытаются после многократных тяжелых атак выйти к Волге. Наступление снова и снова застревает в убийственном оборонительном огне. Потери у нас большие.
На юге Сталинграда русские приготовились к упорной защите. На улицах перед нами – глубоко эшелонированные заграждения. Среди них стальные бункеры, гнезда сопротивления, заграждения из колючей проволоки, бетонные бункеры с танковыми башнями и к тому же так эшелонированы, что атака на одну из оборонительных позиций может быть постоянно фланкирована другими. Короче говоря: каждый деревянный дом – крепость.
10.09. От командира батальона (Btl.Kdr.), майора Штюбера (Mj. Stüber), 10-я рота 7-го полка (10./71) получает следующий боевой приказ: взять Сталинград с юга и одновременно выйти к Волге. Я думаю, сегодня я могу сказать: для нас, нескольких пехотинцев из 10-й роты, слишком большая задача, возможно, на тот момент, невозможная. В эту ночь почти никто из нас не сомкнул глаз. Я тогда был командиром взвода. Рота еще состояла из двух групп. В утренних сумерках мы беззвучно занимаем исходные позиции у железнодорожной насыпи между Бекетовкой - Сталинградом. 
В 9:00 начало атаки. Еще есть время для нескольких сигарет. Возбуждение среди нас велико…ну, не удивительно!
Ровно в 9 часов гул в воздухе, «Штуки» кружат над нами, и началось. С воем сирен «Штуки» сбрасывают бомбу за бомбой на врага вплотную перед нами. Мы сами при этом утыкаемся головами в грязь. Так они прокладывают нам путь до Волги. Перед нами только дым и пороховая гарь. Теперь пришла наша очередь. В штурмовом натиске подходим к первым домам. Сильный оборонительный огонь из укреплений по обеим нашим группам. 
Только с немногими из моих людей мы достигаем первых домов. Теперь, предоставленные сами себе, в ближнем бою мы переламываем сопротивление противника в радиусе примерно 500 м, захватываем пленных и прорываемся к Волге. Наконец, мы, первые немецкие солдаты, видим южнее Сталинграда, с крутого берега, мощную реку, которая здесь имеет ширину, пожалуй, больше 1000 метров. Как мы горды, что выполнили эту задачу! В 10 часов мы можем доложить нашему командиру батальона, майору Штюберу (Mj. Stüber): задача выполнена, поставленные цели достигнуты.
За этот бой все люди были награждены.
Я должен здесь еще кое-что упомянуть. Так как нас было совсем мало, и каждый был нужен, я не мог обойтись без кого-либо. Кратко решив, я тогда послал 10-летнего русского мальчика с важным донесением на командный пункт батальона. После инструктажа и указания направления он передал донесение, несмотря на вражеский огонь. Для нас тогда это было невозможно, так как ни один из нас не смог бы отойти и на 10 метров, чтобы не остаться лежать под вражеским огнем.
Три дня мы стойко выдерживали натиск русских и удерживали выдвинутые вперед позиции. Рано утром на четвертый день напор русских стал еще сильнее, а волны русских масс, подходящих от Бекетовки, внушали беспокойство. Ближе и ближе подходили они и все уже и уже стягивали нас в кольцо. Несмотря на всю оборону, мы не могли удержать непрерывные атаки русской пехоты. Около 8 часов русские добились прорыва на нашем правом фланге. Здесь стояли наши саперы в тяжелом ближнем бою. Это означало для всех медленную сдачу наших позиций. Теперь русские одновременно сильно атакуют со всех сторон. Для нас, возможно, не было ни одного шанса, вернуться живыми. За каждый угол улицы, за каждый дом шла ожесточенная борьба, русские массы нас совершенно подавляли. Так как мы теперь со всех сторон были окружены, многие из нас попытали еще только один выход: назад к исходным позициям. Они была не далеко, и все же, мы, те, кто еще держался, сделали невозможное. Были тяжелые потери, и только совсем немногих не покинуло счастье. Чтобы не попасть в плен с остатками группы, я решился с пятнадцатью солдатами прорываться к нашим главным силам. В ближнем бою один на один, да это уже была гонка со смертью. Только двое прошли, одним из них был я. Так пожертвовал собой наш выдвинутый вперед опорный пункт на Волге, борясь до последней возможности, за Сталинград.
После включения в строй всех кого возможно из обоза и легко раненых, объединенных с нашим мотоциклетным батальоном, мы, III-й батальон 71-го полка под командованием нашего батальонного командира, майора Штюбера (Mj. Stüber) (III.71), на следующее утро снова атаковали юг Сталинграда. Здесь мы продвинулись глубоко в южную часть Сталинграда и тем самым окончательно оттеснили русских. Потом мы смогли установить связь с другими частями, уже прорвавшимися середину города.
После десятидневного участия в боях в Сталинграде, мы получили вполне заслуженный отдых и были выведены.»
14.09 пехота дивизии, после неудачной попытки 13.09, при поддержке авиации одним воодушевленным броском все таки смогла прорваться с запада и юга в Купоросное, пробилась до северной части поселка и зачистила восточную часть. На следующий день были взяты лесопилки, а так же городской квартал к северу от них, а наступление перенесено до консервной фабрики. Здесь противник засел особенно крепко и забаррикадировался на линии сопротивления, которая пролегала от пристани на Волге до господствующего над городским районом элеватора. Сколько Советы удерживали пристань, столько он имели возможность спешно перебрасывать через Волгу подкрепление на этот участок. 
«Держаться до последнего» - звучал тогда приказ для 35-й гвардейской дивизии ( die 35. Garde-Div. ).
Во взаимодействии с 94-й пехотной дивизией (die 94. I.D.), которая 17. 09 как раз вышла к устью Царицы, в период с 17 по 19.09 в ожесточенных боях были взяты так же и эти позиции. Как последний оплот 22.09 рано утром пал элеватор, чей гарнизон был уничтожен до нескольких человек.
Тем самым была, выполнена задача «соколиной» дивизии в Сталинграде. Во взаимодействии с 24-й танковой дивизией (die 24.Pz.Div.) и 94-й пехотной дивизиями (die 94. I.D.) вся южная часть Сталинграда до Царицы была занята и обеспечена обороной по берегу Волги. ( 23.09 до 24.09.42)
Подведение итогов, пленных и трофеев, захваченных 29-й дивизией со 2.08.42 по 29.09.42: 9465 пленных, 104 танка, 1 бронетранспортер, 200 орудий, 7 минометов залпового огня, 13 зениток, 1 четырехствольное зенитное орудие, 149 противотанковых орудий, 265 минометов, 325 пулеметов, 3 четырехствольных пулемета, 9 авиационных пулеметов, 317 противотанковых мин, 284 автомата, 2 башенных орудия, 56 огнеметов, 52 грузовых автомобиля, 1 бронетранспортер, 84 трактора, 3 локомотива с 69 вагонами, 1 железнодорожный состав с авиационными деталями и моторами, 4 мотосаней, 440 лошадей, 186 гужевых повозок, 6 артиллерийских передков, 2 полевые кухни, 1 радиостанция, 1 полевой лазарет, 7 самолетов.
Генерал Фремерай (General Fremerey) заканчивает свое командование:
«С любовью вспоминаю я тех многочисленных товарищей, которые не вернутся снова на Родину и которые нашли место упокоения в русской земле. Пусть их жертва не будет напрасной!
Благодарю так же служащих моего штаба и моих хороших полковых, батальонных и дивизионных командиров за хорошее товарищеское сотрудничество, которое было краеугольным камнем для больших успехов «соколиной» дивизии!»