Кожанов Владимир Викторович 1924
Кожанов Владимир Викторович 1924 г.р.
Гв сержант, связист 100 Гв СП 35 Гв СД. Призван Гавриловским РВК, Тамбовской обл.
https://pamyat-naroda.ru/heroes/sm-person_rvk1081826363/
Числится пропавшим без вести
https://obd-memorial.ru/html/info.htm?id=67878895
По воспоминаниям Сычева Владимира Николаевича погиб 01.01.1943 под Чертково:
"Во время нашего «завтрака», недалеко от нас остановились два всадника, один из которых был командир первого батальона полка. <......> Увидев нас, уплетающих булки, остановился, посмотрел, затем спросил: кто такие и что вы тут делаете? Я доложил, что мы связисты. Не дослушав мой ответ полностью, и приняв нас за тех, кто под различными предлогами пытаются уклониться от штурма города, строго сказал: «Немедленно за мной наверх — в стрелковую цепь. Сейчас будет огневой надет артиллерии, затем - атака». Не оглядываясь, легко выскочил из оврага и пошел вдоль подходящей цепи пехоты. Комбат, по-видимому, решил лично повести батальон в атаку. Тогда это практиковалось сплошь и рядом. Взяв свой ППШ (пистолет пулемет Шпагина) вместе с Володей, у него был карабин, выскочили из оврага и присоединились к подошедшей цепи одной из рот первого батальона. Вскоре начался огневой налет нашей артиллерии по окраинам города. Артиллерийский налет продолжался около 30-ти минут и, видимо, был мало продуктивным, т.к. он не нарушил систему огня немцев. По сигналу красной ракеты мы ускоренным шагом, по покрытому снегом полю, двинулись к городу. Впереди наступающих стрелковых и пулеметных рот батальона с пистолетом в руке шел командир батальона. Он, очевидно, надеялся личным примером воодушевить солдат своего батальона на решительный штурм города. Он был в белом полушубке и заметно выделялся, среди наступающих. Это был командир выдающейся воинской доблести и отваги. У меня в памяти навсегда осталась картина этой драматической атаки.
По ровному заснеженному полю двигались цепи стрелковых рот полка. Сказать, что в ротах было много солдат, было бы неправильно. В стрелковых ротах личного состава была половина штатной численности. И не одного выстрела со стороны противника. Враг затаился и что-то выжидал. Так оно и случилось. Подпустив нас на 300-350 м. противник открыл ураганный огонь из минометов и всех видов стрелкового оружия.
По инерции мы еще пробежали 20-40 метров и были вынуждены залечь. Когда мы бежали, т.е. шли быстрым шагом, недалеко справа от Володи разорвалась 81 мм мина.
Мимо меня, с характерным только для осколков мины визгом, пролетели ее осколки. Но Володя! Он упал, затем вскочил на ноги, сделал два-три шага вперед и снова упал. Я, несмотря на массированный ружейно-пулеметный огонь немцев, бросился к нему. Он лежал ничком, уткнувшись в снег. На мой вопрос: «Володя, что с тобой, ты что ранен?». Он ничего не ответил. Перевернув его на спину, увидел, что вся его нижняя часть лица была в крови.
Перевязывать его там, под убийственным огнем немцев, было бы чистым безумием, да и перевязывать я толком не умел. Недолго раздумывая, я взял его сзади за ворот шинели и по снегу волоком потащил его к оврагу. Хорошо, что до оврага было не более 30-40 метров. С помощью подоспевшего санитара, спустил Володю в овраг, где санитар на скорую руку его перевязал. Далее на волокуше санитара повезли его на передовой перевязочный пункт батальона, который был развернут недалеко от начала оврага. Там мы сдали его санитарам перевязочного пункта. Дыхание у моего друга было неравномерным. На мои вопросы не отвечал. Поскольку его шинель была вся в крови, полагаю, что он получил ранение не, только в нижнюю часть лица, но и в грудную клетку. Ранение осколочное в грудную клетку, как правило, было смертельным.
Если он вскоре умер, после нашего ухода на перевязочном пункте, то, вероятнее всего, был похоронен в одной из братских могил на окраине хутора Полтавка, однако точно сказать не могу, потому что не знаю. Павших в бою за Чертково солдат хоронили в братских могилах - воронках от авиабомб (это я видел собственными глазами), может быть, даже не вынимая документы. В самом деле, кто из членов похоронной команды захочет возиться в пропитанной кровью шинели и гимнастерке солдата, чтобы извлечь его документы. И еще: может быть во время нашего отступления к Северному Донцу в феврале 1943 года, документы о его смерти были утеряны, но это мало вероятно потому, что эти события произошли спустя более 40 дней.
Вот так внезапно, трагически в первом же бою закончилось участие моего друга детства Володи Кожанова в Великой Отечественной войне. Его мать, словно предчувствуя, что единственного сына она видит в последний раз, на наших проводах в армию, рыдая несколько раз, падала в обморок".